Полный мрак: Полный мрак, 3 буквы, 2-я буква Г, сканворд

Но это всего лишь сон. Верить в него или нет, дело лично каждого человека, но всегда следует помнить, что человек сам кузнец своего счастья. А жизнь на позитиве помогает преодолеть любые трудности.

Что такое мрак? Глубинное понимание

Слово «мрак» — не такое простое, как кажется при первом с ним знакомстве. Нечто темное, безысходное, полчища несуразных и страшных существ, выползающие во тьме — это то, что подсказывает запуганное воображение современного человека. Но такие образы лежат на поверхности истинного значения слова «мрак».

Что такое «мрак» в академическом понимании?

В толковых словарях С. И. Ожигова, В. Даля, Д. Н. Ушакова слову присваивается прямое значение – отсутствие света, тьма. Пример: На улице воцарился полнейший мрак.

Переносное значение у этого слова тоже есть – некое унылое состояние чего-либо. Например: мрачные, невеселые мысли посетили старика в этот день.

Устойчивые выражения со словом: мрак невежества (о дикости, необразованности), души (состояние внутренней таинственности или греховности), будущего (неизвестность или безысходность, отсутствие надежды).

Переносное значение этого слова связано в конечном итоге со свойством темноты. Мрак в образовании, в отношениях, в мыслях и даже мрак в делах государства. Мрачным бывают также категории времени – час, день, время года, век. Например, Средневековье с его инквизицией, суевериями, отсутствием личной гигиены – время поистине мрачное.

Понятие»мрак» у славян

На вопрос, что такое мрак, помимо официальной версии, закрепленной в словарях, имеется и еще одна трактовка значения, более глубинная. Это значение рождается из этимологии слова с точки зрения славянской культуры.

Слово «мрак» раскладывается на смысло-образовательные фрагменты, что-то схожее с прочтением аббревиатуры. В разборе задействованы названия славянских божеств и их функций: М — Мара (богиня тьмы и смерти), РА – свет, К – Коша (Судьба). В итоге получается: «тьма поглощает свет как суждено» или, другими словами, «как задумано первосоздателем». А это значит, что «мрак» – это часть мироздания, такая же, как и свет.

Интересным представляется выражение «Лучезарный мрак». Что это значит? Здесь имеется в виду мрак, упоминаемый в древних текстах (Ведах) при описании создания нашего мира. Это первооснова мира, тьма, которая таит в себе еще не проявленный свет, все, что однажды будет существовать. Отсюда новое понимание глубинного сакрального смысла слова «мрак» — первооснова мира, вечно существовавшая категория.

Мрак — значение в «мрачном искусстве»

Таким искусством называют творения поэтов, художников, композиторов – всех, кто пытается отразить в своих шедеврах темную, унылую сторону нашего мира. Все мыслимое и немыслимое, связанное с мраком, все самое жуткое и угнетающее, самые немыслимые проявления тьмы можно прочувствовать, увидеть или услышать, познакомившись с этим искусством.

Но и здесь мрак понимается не только как нечто темное. Картины «мрачных» художников показывают сторону тьмы зачастую как сторону мира, несущую знания, особый смысл и своеобразную, отличную от мира света красоту.

Выходит, что это не только плохая, темная сторона мира или негатив. Это слово имеет и более глубокие пласты понимания.

Итак, у слова «мрак» есть такие значения:

1. Отсутствие света, тьма (прям.).
2. Негативные чувства, эмоции, явления действительности (перенос.).
3. Многогранное проявление первоосновы мира, таящее в себе непроявленный свет (перенос.).
4. Это реалии земного мира, рассматриваемые с ракурса темной стороны (перенос.).

Мы рассмотрели, что такое «мрак». Надеемся каждый читатель задумается над смыслом этого слова и не будет ассоциировать его только со всепоглощающей тьмой, в которой живут монстры.

Сканворды, Энциклопедический словарь, Толковый словарь, Академический словарь, Существительных, Словарь церковнославянского языка, Поговорки, Словарь русского арго, Орфографический словарь, Формы слов, Синонимы, Антонимы, Эпитеты, Эпитеты русского языка, Идиоматика, Морфемно-орфографический словарь, Этимология, Этимологический словарь, Грамматический словарь, Словарь крылатых слов, Сборник слов и иносказаний, Этимологический словарь русского языка, Слитно. Раздельно. Через дефис, История слов, Словарь ударений, Тезаурус русской деловой лексики, Словарь древнерусского языка

м.

1. разг.-сниж.

Враг прогресса, просвещения, науки; обскурант, реакционер.

2. Употребляется как порицающее или бранное слово.

МРАКОБЕ́С, мракобеса, муж. (публиц.). Враг прогресса, просвещения, обскурант.

МРАКОБЕ́С, -а, муж. Реакционер, враг прогресса, культуры, науки.

МРАКОБЕ́С -а; м. Ярый враг прогресса, культуры, просвещения, науки; реакционер, обскурант. Отъявленный м. Прослыть мракобесом. Точка зрения мракобеса. Выступить против мракобеса.

◁ Мракобе́сный (см.).

-а, м.

Ярый враг прогресса, культуры, просвещения, науки; реакционер, обскурант.

слитно. раздельно. через дефис

мракобе́с, мракобе́сы, мракобе́са, мракобе́сов, мракобе́су, мракобе́сам, мракобе́сом, мракобе́сами, мракобе́се, мракобе́сах

сущ., кол-во синонимов: 6

догматик, ретроград, обскурант, ястреб, реакционер

сущ.

1.

реакционер

черносотенец

2.

реакционер

3.

реакционер

ретроград

правый

противник прогресса в политической, общественной жизни)

мракобе́с мо 1a

МРАКОБЕСИЕ, МРАКОБЕС

Проф. И. А. Бодуэн де Куртенэ выдвигал такой методологический принцип в области языкознания: «Специальные исследования, основанные на обособленных, отдельных фактах, могут только тогда принести какую-нибудь пользу, когда они совершенно всесторонне, по всем правилам научного метода, в связи с целым строем языков, в которых эти факты замечены. Но какое может иметь значение пересаживание с грядки на грядку наобум наскоро подмеченных явлений и усердное повторение одних и тех же, причем не доказанных общих положений» (Рецензия на исследование А. Кочубинского: «К вопросу о взаимных отношениях славянских наречий», Казань, 1879, с. 41). Это требование приобретает особенную силу при изучении истории слов. Семантические процессы в истории русской лексики должны быть согласованы с общими закономерностями истории русского языка, истории других славянских языков, а также истории западноевропейских языков. Исследование происхождения и употребления слов мракобесие и мракобес может представить убедительное обоснование этих общих методологических соображений.

Слова мракобес, мракобесие и по значению и по употреблению тесно связаны с областью публицистического стиля. Словом мракобесие в русской литературе, и особенно в публицистике, с середины XIX в. клеймят слепую вражду к прогрессу, к просвещению, ко всяким передовым идеям. Мракобесие — это более яркое, резкое, непринужденно выразительное обозначение того же явления, для которого у нас есть и интернациональный термин: обскурантизм. Мракобес — носитель мракобесия, враг прогресса, обскурант.

Экспрессивная окраска этих выражений отвлекает наше внимание от странности их морфологического состава. При наших усилиях сосредоточиться на их этимологических элементах — первая часть этих слов не вызывает никаких сомнений и затруднений, вторая же — воспринимается лишь как аффективный, резко отрицательный придаток, который напоминает о словах беситься, бешенство и т. п. Однако смысловая связь составных элементов мрак-о-бес-ие, мрак-о-бес остаются с точки зрения современного языкового сознания непонятными, необъяснимыми. Других живых сложных слов, которые содержали бы тот же элемент -бес и с более или менее однородным значением, в русском языке нет. Может показаться, что слова мракобесие, мракобес — церковно-славянского происхождения и сложились или в церковной письменности, или в среде духовенства. Они напоминают мрак бесовский. В «Рiечнику из книжевних старина српских» Даничича помещена такая цитата из памятников средневековой сербской письменности: «разьгнавь мракь тьмныихь бѣсовь». Ср. в Нестеровом Житии Феодосия (л. 11): «Омрачениемь бѣсовьскымь сдце покръвено имыи» (Срезневский, 2, с. 1119). Нетрудно указать и на факты (правда, довольно поздние) употребления слова мракобесие в среде русского духовенства с очень своеобразным значением, несколько близким к мраку бесовскому. Например, очень любопытен рассказ Д. А. Хилкова (в письме к Л. Н. Толстому от 1 августа 1891 г.) о встрече со священником И. И. Сергеевым (Кронштадтским), любившим часто повторять слово мракобесие. «Это, — говорит, — гордость, мракобесие и т. д.». «Он разразился целым потоком слов в обличение моего невежества, гордости, мракобесия» (Летописи Гос. лит. музея, кн. 2, с. 115). Однако здесь, несомненно, вторичное, позднее переосмысление слова мракобесие в соответствии с церковной мифологией и идеологией. Можно указать и другие, правда, тоже поздние, примеры такого же использования слова мракобесие. В юмористическом журнале «Искра» (1862, № 1) была помещена карикатура Н. А. Степанова, изображающая русских журналистов того времени. Между прочим, здесь, на переднем плане, был представлен известный реакционер, редактор «Домашней беседы» В. И. Аскоченский, спускающийся в люк или в колодец, к которому прикреплена надпись: «Спуск в мракобесие».

Попытка возвести слова мракобесие, мракобес непосредственно к тому церковно славянскому лексическому фонду, который отражается в древнерусских культовых, философских, исторических и научно-технических памятниках раннего и даже позднего средневековья, не может быть обоснована реальными фактами истории русского языка. Слов мракобесие и мракобес нельзя найти в «Материалах» И. И. Срезневского. Они не встречаются в древнерусских и югославянских памятниках XI — XVI вв. Они не указываются и в лексикографических трудах XVI — XVII вв. В русском литературном языке XVIII в. эти слова не употреблялись. Никто не нашел и не может найти их ни в одном литературном тексте XVIII в. Они не были зарегистрированы ни одним из академических словарей русского языка: ни словарями Академии Российской (1789-1794 и 1806-1822), ни словарем 1847 г. Больше того: слова мракобесие, мракобес не счел нужным поместить в свой словарь или проглядел их В. И. Даль: их мы не найдем в его «Толковом словаре». Характерно, что слово мракобесие не отмечено в Справочном словаре Чудинова (СПб., 1901). Лишь в «Полном русско-французском словаре» Н. П. Макарова (СПб., 1867) в соответствие французскому ignorantisme sm. зарегистрировано слово мракобесие как синоним искусственно сочиненного мраколюбия²⁰⁴.

Есть твердые основания утверждать, что слово мракобесие возникло раньше, чем мракобес, и вошло в русский литературный обиход только в первой четверти XIX в. Поздне́е широкому распространению слова мракобесие в русском публицистическом стиле сильно содействовало следующее место из знаменитого письма В. Г. Белинского к Гоголю (1847) по поводу «Выбранных мест из переписки с друзьями»: «Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов — что Вы делаете?.. Взгляните себе под ноги: ведь Вы стоите над бездною».

Итак, в 40-х годахXIX в. слово мракобесие в кругах русской революционно настроенной, передовой интеллигенции, наряду со словом обскурантизм, выступает как один из едких, презрительных антонимов прогресса, демократической свободы и любви к просвещению. Любопытен в стиле письма Белинского самый синонимический параллелизм терминов: мракобесие и обскурантизм. Известно, что появление слова obscurantisme во французском языке датируется двадцатыми годами XIX в. (1823 г.)²⁰⁵. В русском литературном языке 30-40-х годов это слово уже успело укрепиться. Очевидно, к тому времени и его русский синоним — слово мракобесие — уже успел получить довольно широкое распространение. Но как могло сложиться в это время слово мракобесие? Были ли в семантической системе русского языка первой трети XIX в. благоприятные условия для такого словосложения? Есть ли доказательства продуктивности или вообще живого сознания словоэлемента -бесие в ту эпоху? Можно ли указать какие-нибудь морфологические параллели? И не правильнее ли видеть здесь оживление или активизацию давних церковнославянизмов? В самом деле, если исходить из этимологического состава слова мракобесие, то — бесие легче всего понять как церковнославянский эквивалент греческого μανíα (ср. французское manie). Тогда первоначальное значение слова мракобесие должно быть истолковано как `неистовая страсть, болезненное влечение к мраку’, `бешеная любовь мрака’. Перевод -μανíα через -бѣсие укрепился под влиянием древнецерковнославянской традиции в русском литературном языке уже в XI в. Академик В. М. Истрин указал в языке русского перевода «Хроники Георгия Амартола» такие кальки: идолобѣсование149, 23; 167, 6; 437, 24; идолобѣсовьствие 61, 24;63, 24; идолобѣсье311, 8 εíδωλομανíα; моужебесовьствие 305, 2 ανδρομανíα. Таким образом, не позднее середины XI в. наметились три варианта для перевода — μανíα: бѣсие, бѣсование, бѣсовьствие. Словами бѣсовьствие, бѣсование греческое μανíα переводилось и само по себе, вне словосложения, непосредственно, (см. бѣсовьствие μανíα; там же, с. 231), бѣсие же как отдельное слово не отмечено; оно встречается лишь в кальках греческих сложных слов. В языке древнерусской письменности, носящей яркий отпечаток старославянского книжного языка, встречается еще некоторое количество сложных слов, содержащих во второй части -бѣсие. В «Материалах» И. И. Срезневского указано слово чрѣвобѣсие — `обжорство, объяденье’. Иллюстрации его употребления приводятся из русских памятников XV — XVI вв. Например, в «Сборнике Кирилло-Белозерского монастыря XV в.»: «Начало страстемь чревобѣсiе: вещь огню дрова, вещ же чревобѣсiю брашна» (Срезневский, 3, с. 1537). В «Словаре церковнославянского языка» Востокова находятся слова — грътанобѣсие — πολυφαγíα, edacitas; грътанобѣсьникъ — λαρυγγιτ〟ς, vorator; идолобѣсие — 【ιδωλομαωíα, insanus idolorum cultus ant.; ср. синоним идолонеистовьство — 【ιδωλομανíα; идолонеистовьствовати — 【ιδωλομανεĩν (Востоков, Сл. ц-сл. языка, 1, с. 94, 145). В словарь 1847 г. включены те же слова. Слово гортанобесие считается церковным и определяется так: «Пресыщение, объядение, обжорство. Послед. св. Причащ.» (1, с. 281) (т. е. слово встречается в церковной службе, называемой «Последование святого причащения»). В этом же словаре указано: «Идолобесие… Церк. бесноватое, неистовое почитание идолов. Тму идолобѣсия от людей твоихъ отгнавъ, всехъ научилъ еси взывати: слава силе твоей, Господи. Минея мес. Апр. 26» (там же, 2, с. 161). «Чревобесие… Церк. Пресыщение, объядение, обжорство» (там же, 4, с. 443). Все эти слова были довольно употребительны в высоком славянском стиле русского языка до XVIII в. Так, слово гортанобѣсiе и чревобѣсiе свойственны языку известного писателя конца XVII — начала XVIII в., Кариона Истомина (см. Браиловский, с. 375). Позднее они переходят в архивный фонд русского общелитературного языка. Более или менее активными они остаются лишь в церковно-богословском языке, но и здесь нередко сопровождаются толкованиями. Так, архиепископ Иннокентий гортанобесие объяснял так: «Отрыжка и икота от пресыщения и обжорства» (Русск. старина, 1879, 26, сентябрь, с. 138).

В русском литературном языке начала XIX в. слова гортанобесие и чревобесие чаще всего применяются иронически. Например, у В. А. Жуковского: «Компонист различных музыкальных чревобесий» (Изв. ОРЯС АН, 1911, 16, кн. 2, с. 26). Слово же гортанобесие даже у Н. И. Надеждина, воспитанника духовной школы и выходца из среды духовенства, употребляется не в своем первоначальном, церковно-книжном значении, а подвергается индивидуальному и несколько искусственному переосмыслению: им клеймится пристрастие к чужим языкам. «Богатые сокровища нашего языка, теряющегося своими корнями в неистощимом руднике языка славянского — благодаря гортанобесию, слывущему у нас вкусом гостиных — предаются спокойно в добычу рже и тлению» (Козмин Н. К. Надеждин Н. И. Жизнь и научно-литературная деятельность. 1804-1836// Зап. ист. фил. ф-та СПб., ч. 11, 1912, с. 94). В академическом «Словаре русского языка» приводится еще слово женобесие — `похотливость, плотская страсть, непомерное женолюбие’ (сл. Грота — Шахматова, т. 2, вып. 2, с. 351). Слово это взято из «Толкового словаря» В. И. Даля; примеров его литературного употребления нет. Возможно, что это позднее церковное новообразование. Ср., впрочем, старинный церковнославянизм — женонеистовство,о котором в словаре 1847 г. говорится: «Непомерная склонность к женщинам: похотливость. Нечестивым женонеистовством подстрѣкаем, отсѣче главу Предтечеву (Мин. мес. авг. 29)» (1, с. 404).

Вникая в историю этой группы слов, легко убедиться в том, что она представляет собою старый продукт церковно-книжной переводной письменности. Это все кальки греческих сложных слов, типичных для богословско-нравоучительного жанра древнерусской литературы. Возможно, что некоторые из этих церковнославянизмов (например, гортанобесие, чревобесие) образованы в период так называемого второго югославянского влияния. О том, что в XVI — XVII вв. в русском литературном языке, а также в югославянских языках -бѣсие осознавалось как продуктивный словоэлемент, может быть, свидетельствует слово чужебесие в языке Ю. Крижанича (перевод греческого ξενομανíα). В «Истории русской словесности» Порфирьева можно найти изложение мыслей Ю. Крижанича (Русское государство в половине XVII века, М., 1859, ч. 2, с. 41) о ксеномании или чужебесии: «Неисчислимы бедствия и срамоты, какие терпел и терпит весь наш народ от чужебесия, т. е. от того, что мы чрезмерно доверчивы к иноземцам и допускаем их делать в своей земле все, что они хотят» (1, с. 678). Но при настоящем положении изучения древнерусского литературного языка разграничить разные лексические пласты в составе этой небольшой группы слов очень затруднительно. Несомненно одно, что в течение XVIII в. новых сложных слов со второй частью -бесие не возникало. Больше того: сознание этимологического состава и смыслового взаимоотношения частей в таких словах, как гортанобесие и чревобесие, было уже наполовину утрачено к тому времени даже в среде книжно образованных людей. В «Русском словотолке», приложенном к «Книге писмовник» Н. Курганова (1777. Во Граде Святого Петра) слово чревобѣсiе подвергается толкованию и объясняется: `чревонеистовство’ (с. 456).

Таким образом, до начала XIX в., до первых его десятилетий, этот тип образования сложных слов является непродуктивным. Но с 10-20-х годов XIX в. -бесие становится активной формантой, с помощью которой в русском бытовом и литературном языке производится много слов. Вот иллюстрации. В письме П. А. Корсакова к М. Н. Загоскину от 18 мая 1824 г. читаем: «Ты сам так удачно пустился в стихобесие (métromanie)» (Русск. старина, 1902, август, 355). В Дневнике А. В. Никитенко (под 9 февраля 1827 г.) записано: «Часть студентов учится только для аттестата, следовательно учится слабо. Конечная цель их не нравственное и умственное самоусовершенствование, а чин, без которого у нас нет гражданской свободы. В виду последнего обстоятельства, конечно, нельзя слишком строго к ним относиться, да и не к ним одним, а и ко всем, одержимым у нас страстью к чинам, которую Бутырский (профессор Петербургского университета. — В. В.) метко называет чинобесием» (Русск. старина, 1889, апрель, с. 108). У А. А. Бестужева-Марлинского в повести «Фрегат «Надежда»» встречается слово книгобесие: «Я чихал от пыли старины, я протирал себе глаза, я проклинал и книгопечатание и книгобесие» (ч. 7, с. 114). Известно, что М. И. Глинка в 30-40-х годах страсть русского общества к итальянской музыке называл итальянобесием. Об этом читаем, например, в «Воспоминаниях» Ф. М. Толстого: «А слыхали ли вы, — вдруг воскликнул он (Брюллов. — В. В.), — указывая на меня, — вот этого господина? Присутствующие переглянулись, а М. И. (Глинка. — В. В.) отвечал с улыбкой: «Еще бы! мы с ним певали неоднократно и даже италиянобесновались»» (Русск. старина, 1871, 3, с. 441). Ср. «Тут, на беду мою (в 1843-м году), наехали к нам первоклассные итальянские певцы, и весь Петербург предался, как выражался Глинка, «итальянобесию»» (там же, с. 447). В языке Герцена форма -бесие была живым словообразовательным элементом. Так, в его дневнике находим под 18 ноября 1842 г.: «Был на днях у Елагиной — матери если не Гракхов, то Киреевских. Видел второго Киреевского. Мать чрезвычайно умная женщина, без цитат, просто и свободно. Она грустит о славянобесии сыновей. Между тем оно растет и растет в Москве. Чем кончится это безумное направление, становящееся костью в течении образования? Оно принимает вид фанатизма мрачного, нетерпящего» (2, с. 242). Под 14 августа 1844 г.: «Аксаков мое москвобесие довел ad absurdissimum» (там же, с. 373). В 1845 г. В. А. Соллогуб написал водевиль «Букеты или Петербургское цветобесие», который и был поставлен на сцене Александрийского театра (см. Панаева 1933, с. 44). В академическом словаре находится слово кнутобесие, «искусственное», по мнению редактора проф. Д. К. Зеленина. Оно определяется так: «Слишком частое употребление кнута, злоупотребление кнутом». Приводится пример из Нижегородского сборника: «Камнем преткновения служили мне только всегда извозчики, особенно когда обрываешь их за бесшабашное кнутобесие» (сл. Грота — Шахматова, т. 4, вып. 4, с. 1184). В книге С. Любецкого «Панорама народной русской жизни» находим слово плясобесие: «Вот и здесь рассказывают, проживает какой-то Немчин из Французов, на вид такой прежалостный мусье, а ногами выкидывает, изволишь видеть, такие узоры!.. И скольких из наших братий, аршинников, батист-декосов, соблазнил он, окаянный, сколько сударев-закликал обучил он плясобесию» (с. 89).

В это-то время — в первые десятилетия XIX в. — и на этом историко-языковом фоне появляется и слово мракобесие. Можно догадываться о тех причинах, которые привели к оживлению форманта -бесие и к словообразованию целой серии новых сложных слов на -бесие. Толчок к этому движению был дан распространением интернациональных терминов, содержащих во второй части — manie. Известно, что в эпоху французской буржуазной революции сложные образования с -таniе были очень продуктивны. Это отмечает, между прочим, Макс Фрей (Max Frei), указывая на такую цепь новообразований во французском языке этой эпохи: clubinomanie, épiscomanie, francomanie, patrimanie, prussiomanie, républicomanie и т. д. ²⁰⁶.

Усвоение русским языком слов вроде метромания, балетомания и т. п., вызвало к жизни и иронический перевод -таniе через книжно-славянское -бесие (ср. беситься). В этом смысле очень показательно в письме П. А. Корсакова к М. Н. Загоскину от 18 мая 1824 г. пояснение слова стихобесие француским métromanie: «Ты сам так удачно пустился в стихобесие (métromanie)» (Русск. старина, 1902, август, с. 355).

Слово мракобесие, выражавшее протест против обскурантизма, самодержавия и реакционных общественно-политических идей и настроений, зародилось в кругах передовой, революционно настроенной интеллигенции конца 10-х годов XIX в. В слове мракобесие, в его структуре и его экспрессии нашли яркое выражение революционные настроения русского передового общества, подготовившие восстание декабристов. В журнале «Сын Отечества» напечатано такое письмо к издателю этого журнала:

«Издавна упражняясь в переводе иноязычных книг, книжек и листочков на язык Российский, не приобрел я от того никакой прибыли, и потому решился впредь переводить одне Комедии и Драмы. К сему побудил меня более следующий случай. В Париже живет теперь один из свойственников моих друзей; он пишет ко мне, что там вышла новая Комедия: Les Ultras, ou la manie des ténèbres, о чем написано было и в газетах. Комедию сию, как из письма свойственника моего видно, представлять в Парижских театрах запрещено, но она напечатана и продается свободно. В одну неделю в Париже продано сей Комедии до двадцати тысяч экземпляров. Представьте себе, какую я могу иметь прибыль, ежели в Русском переводе продано будет хотя половинное экземпляров число! Но чтоб пуститься переводить сию Комедию с осторожностию, обращаюсь я к вам с просьбою напечатать сие мое письмо в издаваемом Вами журнале, дабы кто другой не сунулся прежде меня переводить сию Комедию, и я тем не лишился бы ожидаемой от продажи перевода моего прибыли. Переводом моим я не замедлю, и примусь за оный тотчас по получении оригинала, который свойственник мой обещал мне прислать при первом случае. Вам известно из газет, что первое лицо помянутой Комедии есть маркиз Этеньуар. Северная Почта удачно перевела название Комедии La manie ténèbres, мракобесие; но Маркиза Этеньуара оставила она без перевода. Я обращаюсь и в сем случае к вам, почтенный и мракобесием не зараженный Сын любезного Отечества, с убедительною просьбою разрешить меня, какое имя приличнее будет дать Маркизу Этеньуару на Русском языке. Вот четыре имени: Гасильников, Гасителев, Погашенко и Щипцов. Прошу избрать одно, и я избранию вашему последую». Слово гасильник с экспрессией публицистического стиля в значении `враг просвещения’ также укрепляется в русском литературном языке с 20-30-х годов. Но так как названия орудий действий с суффиксом -льник(светильник, рубильник и т. п.) не развивали в себе значений действующего лица, то слово гасильник в этом значении с 50-60-х годов XIX в. уступило место слову гаситель.

«Парижский мой корреспондент пишет ко мне, что Французское Мракобесие напечатано прекрасно и с виньетом, на коем изображен ползущий назад рак, около которого стоит несколько свеч погашенных и дымящихся; подле рака сидит Маркиз Этеньуар, имея в правой руке щипцы, а левою рукою переворачивая груду сжигаемых им книг, от дыма коих он весь закоптел». (Ср. у Грибоедова в «Горе от ума»:

Фамусов:

Уж коли зло пресечь:

Забрать все книги бы да сжечь.

(д. 3, явл21)].

«Эпиграф на заглавном листе следующий:

Tu les brûles, Jerome, et de ces condamnés

La flamme en m’éclairant noircit ton vilain nez.

(Voltaire, Ep.au Roi de Dan.)

Свойственник мой сам стихотворец и написал эпиграф Русской к моему переводу:

Во мраке ползай ты; но не ползи вперёд;

Свет ясен впереди, а раку свет во вред.

Он советует мне и при переводе моем выгравировать ползущего рака и поместить его эпиграф при сем виньете.

Я повторяю просьбу мою о напечатании в Журнале вашем сего моего письма с мнением вашим, какое имя дать Маркизу Этеньуару в Русском переводе.

Ваш покорный слуга

Петр Светолюбов

Москва, 2 Января 1819.

(Сын отечества, ч. 51, с. 125-128).

На это письмо был дан ответ.

«Ответ

Благодаря почтенного Господина Светолюбова за его доверенность, откровенно признаемся, что нам ни одно из предложенных им Руских прозваний Маркиза Этеньуара не нравится. Мы, с своей стороны предлагаем ему также четыре, и крайне обрадуемся, если он выберет которое-нибудь из них: Барщин, Рабовский, Поклоненко и Погасилиус.

Изд. С. О.»

(там же, с. 128).

Кто из русских писателей начала XIX в. скрывался под псевдонимом «Петр Светолюбов», трудно сказать. Возможно, что это был Бестужев-Марлинский. Во всяком случае, слово мракобесие, возникши как перевод французского la manie des ténèbres,начиная с 20-х годов XIX в., распространяется в языке передовой интеллигенции. По-видимому, особенно возросло употребление этого слова в 30-40-е годы. Понятно, что применение его Белинским должно было сильно поднять, повысить его актуальность. Вслед за Белинским, им начал пользоваться в своих литературных произведениях весь кружок Белинского, а затем и вся передовая русская критика 50-60-х годов XIX в. К 60-м годам это слово входит в норму литературной лексики. Вот примеры употребления слова мракобесие в языке писателей 50-60-х годов. У И. С. Тургенева в статье «По поводу «Отцов и детей»» (1868-1869): «…В то время, как одни обвиняют меня в оскорблении молодого поколения, в отсталости, в мракобесии… — другие, напротив, с негодованием упрекают меня в низкопоклонстве перед самым этим молодым поколением». У Ап. Григорьева в «Моих литературных и нравственных скитальчествах»: «Другой, хоть и ограниченный, но действительно даровитый человек, принадлежавший даже и не к кружку «Московского вестника», а к тесно театральному, солидарный притом всю жизнь с мракобесами, с петербургским славянофильством, происшедшим от весьма, впрочем, почтенного человека, адмирала Шишкова, — Загоскин еще не издал своего «Юрия Милославского», а был известен только как писатель комедий» (Григорьев Ап., Воспоминания, с. 107). Ср. у него же в «Плачевных размышлениях о деспотизме и вольном рабстве мысли»: «Он — чистый «père Duschêne» мракобесия» (там же, с. 345). См. также в письме Ап. Григорьева к Н. Н. Страхову от 12 декабря 1961 г.: «Вот чего я не пойму и не могу до сих пор забыть, это — неудовольствие на меня редакции «Времени» за то, что я серьезным тоном говорил о направлении Мракобесия» (там же, с. 478-479). У Н. С. Лескова в «Полунощниках» (в мещанском сказе): «Он воздвиг плечами и говорит: «Это ужас, какая у вас непоследовательность!» А она отвечает, что для спасения человека можно сделать и непоследовательность. Просто мракобесие. Вы, может быть, и собственности не хотите иметь? » (гл. 11, с. 192).

В сатирической идиллии Пр. Знаменского «Полезное чтение»:

Надо мною мракобесия

Тяготела суета

И блуждал, как в темном лесе я,

До Успенского поста

Но, во дни поста Успенского,

Я внимательно читал

Господина Аскоченского

Назидательный журнал.

Чудо в очью совершилося:

Стал я духом юн и смел;

Пелена с очей свалилася —

И внезапно я прозрел.

(Искра, 1859, № 42, с. 423).

Михельсон в своем сборнике «Русская мысль и речь» (1912), отметил слово мракобесие лишь у Б. Маркевича в мемуарном очерке «Из прожитых дней»: «В русской печати известного пошиба и до сих пор можно встретить это имя (Иван Яковлевич) (юродивого Ивана Яковлевича Корейши. — В. В.), когда заходит речь о легендарном мракобесии Белокаменной» (с. 442).

Яркая экспрессивность и идейная насыщенность слова мракобесие делали его самым веским, устойчивым и влиятельным образованием среди слов на -бесие. Все эти слова, кроме слова мракобесие, оказались недолговечными. Многие из них исчезли так же быстро, как породившая их мода (например, цветобесие, стихобесие, славянобесие, москвобесие и т. п.). Некоторые так и остались явлениями индивидуального стиля. Лишь слово мракобесие глубоко проникло в семантический строй русского литературного языка и укоренилось в нем. Оно во второй половине XIX в. порождало индивидуальные новообразования по своему образцу. Так, М. М. Стасюлевич писал В. А. Арцимовичу (от 16/28 июля 1891 г.): «А как Вам нравится тот зуд, который охватил теперь наш ко всему истинно хорошему равнодушный Петербург, распевающий марсельезу, с разрешения высочайшей власти, и не чувствующий, сколько во всем этом глупо-комичного. Истинное франкобесие! — новая форма того же мракобесия» (Стасюлевич и его совр., 4, с. 293-294). Но наряду с этим, наблюдается и забвение не столько морфологического состава слова мракобесие, сколько семантико-синтаксического соотношения его элементов. Показательно в этом отношении комическое словечко чертобесие, промелькнувшее в одном из ранних юмористических рассказов А. П. Чехова — «Восклицательный знак»: «»Что за оказия! Сорок лет писал и ни разу восклицательного знака не поставил… Гм!.. Но когда же он, чёрт длинный, ставится!».

Из-за ряда огненных восклицательных знаков показалась ехидно смеющаяся рожа юноши-критика. Сами знаки улыбнулись и слились в один большой восклицательный знак. Перекладин встряхнул головой и открыл глаза.

«Чёрт знает что… — подумал он. — Завтра к утрене вставать надо, а у меня это чертобесие из головы не выходит… Тьфу! Но… когда же он ставится? Вот тебе и привычка!»».

Не подлежит сомнению, что слово мракобес является вторичным образованием от мракобесия. Доказательством этого служит прежде всего изолированность слова мракобес. Очевидно, оно возникло тогда, когда все другие сложные слова на -бесие уже были утрачены, вымерли, или, во всяком случае, уже выветривались. Иначе естественно было бы ожидать таких образований, как стихобес, кнутобес, славянобес, москвобес и т. п. Только к слову мракобесие — острому, значительному и экспрессивному — было создано соответствующее обозначение лица. А в таком слове была большая нужда: необходимо было заклеймить не только мракобесие, как общественное бедствие, но и лиц, распространявших его, поборников и апологетов мракобесия. О позднем появлении слова мракобес свидетельствует и структура его. В слове мракобес морфема -бес обозначает `лицо, до безумия, неистово, маньакально привязанное к чему-нибудь, отстаивающее что-нибудь’. Между тем, французское -тапе никогда не переводится через словоэлемент -бес. Возможность непосредственного образования -бес от беситься невероятна (ср. соотношения: скороход и ходить, водовоз и возить, волкодав — давить и т. п.). Слово же бес в его традиционном, демонологическом значении также не могло включиться в состав сложения мракобес: получилось бы значение — `бес мрака’ или `мрачный бес’. Кроме того, при широком употреблении слова мракобесие в русском литературном языке с 30-40-х годов XIX в. мракобес почти не встречается до самых 60-х годов (см. выше об употреблении его в языке Ап. Григорьева). Это необычное образование, не имеющее параллелей в истории русского словопроизводства, оказалось возможным в силу яркой экспрессивности слова мракобесие. Слово мракобес возникает как каламбурное, ироническое, как клеймо, символически выражающее общественную ненависть своей уродливой формой.

Опубликовано в «Докладах и сообщениях Института русского языка АН СССР», вып. 2 (М.; Л., 1948) вместе со статьей «Лить, отливать пули» под общим названием «Из истории русской литературной лексики».

Кроме машинописи (копии с оттиска опубликованной статьи), в архиве сохранилась неполная рукопись на листках разного формата (из 32 листков 2 отсутствуют). Кроме того, в архиве есть дополнения и иллюстративные примеры на небольших листках и словарных карточках. Текст статьи очевидно создавался в разное время: в нем много вставок и добавлений. В настоящей публикации статья открывается одной из таких выписок — цитатой из рецензии Бодуэна де Куртенэ на исследование А. Кочубинского. Косвенное отношение к истории слова мракобесие имеют также следующие выписки: 1. Цитата из сочинения Е. Станевича о художественной функции производных слов: «За коренными словами должны следовать производные, а потом уже сложные. Так, напр., слова светоносный, златовидный, буемудрый, твердокаменный, молниеносный и множество других обогащают, украшают язык наш и могут употребляться искусными писателями с великою приятностию, красотою и силою» (Евстафий Станевич. Рассуждение о русском языке, ч. 2, СПб., 1808, с. 34). 2. Цитата на употребление глагола богобесноваться: «За право наказания вступились бы, à la langue, люди получше подкованные, чем богобеснующиеся квакеры и фельетонные святоши» (Герцен, Былое и думы, 14, с. 493). 3. Пример из «Записок охотника» Тургенева: «В жизни его остались для меня… темные места, места, как выражаются книжники, покрытые глубоким мракомнеизвестности» (Певцы).

Здесь печатается по машинописи, сверенной и уточненной по рукописи, с внесением фрагментов рукописи, а также ряда необходимых поправок и уточнений. — В. П.

²⁰⁴ Здесь автором допущена неточность: следовало дать ссылку на Французско-русский словарь Н. П. Макарова (1870), в котором находим: «Ignorantisme, sm.. — система врагов просвещения. — Ignorantiste, adj: s, — враг просвещения, мраколюбец» (см. ч. 2, С. 33). — Ред.

²⁰⁵ Dictionnaire étimologique de la langue française par Osc. Bloch, Paris, 1932, 2. P. 100.

²⁰⁶ Max Frei. Les transformations du vocabulaire français à l’époque de la révolution. Paris, 1925. P. 34.

Полный мрак, если это правда: varjag2007su — LiveJournal

• Main
• Ratings
• Interesting
• iOS & Android
• Disable ads

• Login
• CREATE BLOG Join

Полная тьма ▷ Французский перевод

полный нуар (10) l’obscurité complete (20) l’obscurité totale (17) la noirceur totale (4)

The Darkness — Top Cow